МИШАКОВ Евгений Дмитриевич

Родился 22 февраля 1941 года в деревне Никиткино Егорьевского района Московской области. Заслуженный мастер спорта СССР. С 1956 года играл за "Трудовые резервы" (Москва), в 1959-1962 — за "Локомотив", в 1962-1963 — за команду СКА МВО (г. Калинин), в 1963-1974 - в ЦСКА. Восьмикратный Чемпион СССР 1964-1966, 68, 1970-1973. В чемпионатах СССР 400 матчей, 183 гола. Пятикратный обладатель Кубка СССР. Шесть раз значился в списках лучших игроков сезона. Чемпион I зимней Спартакиады народов СССР (1962). Двукратный олимпийский чемпион (1968, 1972), четырехкратный чемпион мира (1968-1971). В первенствах мира и на Олимпийских играх 35 матчей, 29 шайб. Участник Суперсерии-72 (6 матчей). Чемпион дружественных армий (1970). Трехкратный чемпион мира среди ветеранов, чемпион Олимпийских игр ветеранов.

После окончания игровой карьеры работал старшим тренером СКА (Свердловск), СКА МВО (Липецк и Москва), два года служил помощником начальника одного из отделений в Черемушкинском райвоенкомате Москвы, в 1984-1991 годах — тренером-преподавателем в спортклубе АЗЛК. В 1993 году шесть месяцев тренировал детей в хоккейной школе под Бостоном (США). В 1999 году тренировал команду "Колатом" (Полярные Зори) Кольской АЭС, 2003-2004 годах - команду "Алтай" (Североморск). Тренировал команду "Авангард" (Кондопога). Занимал пост вице-президента новосибирской "Сибири". В сезоне-2006/07 консультант ХК МВД (Московская область).

Награжден двумя медалями "За трудовую доблесть". Умер 30 мая 2007 года в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Евгений Мишаков обладал огромным мужеством и безупречной физической подготовкой. В этом отношении ему долгое время не было равных среди нападающих. В армейце воплотилось многое - сила, выносливость и, не в последнюю очередь, терпение.

ЧЕЛОВЕК "СИСТЕМЫ"

В справочнике "Хоккей" от 1977 года Мишаков назван игроком исключительно самоотверженным, поразительного бойцовского нрава, спортивной злости, игровой одержимости. Именно хоккеист такого плана очень годился для "системы". Ныне найдется немного болельщиков, помнящих "систему", придуманную Анатолием Тарасовым, которого долго не оставляла идея о полузащитнике в современном хоккее. Когда-то "система" была у всех на слуху. В "систему" входил Евгений Мишаков. Что она представляла собой? Защитник Олег Зайцев отвечал за зону перед воротами, в первую очередь за пятачок. Ему не разрешалось подключаться к контрактам. Он должен был, как говорил Тарасов, умереть, но не подпустить соперников к воротам ЦСКА. Недаром, если армейцы в разговорах между собой упоминали Олега Могильного, то речь шла о Зайцеве.

Другой защитник ЦСКА - Игорь Ромишевский, напарник Зайцева, составлял следующую линию команды, куда входил и Анатолий Ионов, считавшийся нападающим. Им вменялось в обязанность гасить прорыв соперников на дальних рубежах. Их называли полузащитниками или хавбеками. Это было любимое словечко Тарасова - футбольный термин из предвоенных лет, когда Анатолий Владимирович играл за ЦСКА хавбеком.

Наконец, впереди действовали Евгений Мишаков и Юрий Моисеев, всегда готовые растерзать защиту любой команды. "Система" закручивала нередко такую карусель у ворот соперников, что голова кругом шла у оборонявшихся. Это было вовсе не то светопреставление, которым славилась спартаковская тройка. Те брали верх за счет четкости, глубокой продуманности в комбинациях, что делало Старшинова и братьев Майоровых очень опасными. Иное дело "система", родившаяся в результате творческих поисков Тарасова. Всеволод Бобров однажды сказал, что она напоминает ему партизанский отряд с его дерзкими, яростными действиями, но далеко не всегда подчиненными строгим законам воинской стратегии и тактики. После великий хоккеист пояснил, что, называя игру "системы" партизанской, он ничуть не хотел умалить ее силу и значение, а лишь подчеркнул ее своеобразие.

Вспоминая блестящую тройку ЦСКА, в которой играли Михайлов, Петров, Харламов, а раньше Фирсов с Викуловым и Полупановым, ее часто называют первой. Она действительно такой была по определению. Но в ключевых матчах ЦСКА Тарасов первым бросал в бой звено с участием Мишакова (его тройку величали по-разному - мишаковской, моисеевской). На самых дальних рядах трибун слышали тарасовский клич: "Система, вперед!" Конечно, соперники быстро раскусили силу этой тройки ЦСКА. Они выпускали против "системы" лучших, самых могучих защитников, но полностью противостоять напору Мишакова и его партнеров редко кому удавалось.

ЗАБИВАЛ, КОГДА НАДО

На Олимпийских играх-68 в Гренобле после поражения от ЧССР сборная СССР в последнем туре встретилась с канадцами. Мы выигрывали поначалу 1:0. Канадцы яростно защищались, мощно контратаковали. Судьба золотых медалей висела на волоске. Ох, как нужен был нам второй гол! В один из моментов соперники как будто наглухо заперли сборную СССР в ее зоне, но притаившийся у синей линии Мишаков подхватил от Моисеева шайбу, пробежал через всю площадку и, оставшись с глазу на глаз с Бродериком, забил второй гол. Вот тогда стало ясно, что победят советские хоккеисты.

Не могу не вспомнить и следующий олимпийский турнир - в Саппоро. Так называемая третья тройка, в центре которой оказался Мишаков, в заключительном матче (против ЧССР) получила задачу прессинговать против наиболее сильной тройки соперника, в то время как другие наши звенья должны были осуществлять тактику силового давления. Прессинг требует полного взаимодействия, любая ошибка при этом чревата голом. А третья пятерка сложилась прямо там, в Саппоро. В ней оказались игроки трех клубов - ЦСКА, "Динамо" и "Спартака". Хотя защитники в этом звене - Виктор Кузькин и Виталий Давыдов были хорошо сыгранными, они не раз вместе выступали в сборной СССР. Но ни одному из них не доводилось играть в пятерке с Мишаковым, Александром Мальцевым и Александром Якушевым, форвардами разноплановыми, имеющими свои излюбленные приемы, свои привычные точки на площадке.

В игре со шведами (3:3) ошибки защитников этой пятерки привели к двум шайбам в наши ворота. Зато в заключительном поединке Олимпиады (5:2) звено полностью реабилитировало себя, выиграв микроматч со счетом 2:0. Обе ее шайбы (на 34-й и 50-й минутах) забросил Мишаков - в первом случае после сольного прорыва, который у него здорово получался, во втором - с подачи Мальцева, сумевшего подчинить свои действия общему плану.

Не могу забыть повторный финальный матч Кубка европейских чемпионов между ЦСКА и "Спартаком", состоявшийся в октябре 1970 года. Несколькими днями раньше победил "Спартак", был он близок к успеху и в повторном поединке, когда на 30-й минуте повел 4:2. "Как бы тяжело ни складывался для ЦСКА матч, Е.Мишакову и Ю.Моисееву будто все нипочем. Всегда приподнятое игровое настроение, всегда смелость", - писал я в отчете о той игре, выделяя особо двух нападающих ЦСКА, обладавших удивительной способностью оказывать силовое давление на соперников. Именно благодаря Мишакову и Моисееву спартаковская ударная тройка, задававшая тон в первой встрече, оказалась под прессом (Борис Кулагин, тогдашний старший тренер ЦСКА, тоже посылал Мишакова, Моисеева и их очередного партнера против тройки "А" каждого клуба). Мишаков забил третий гол в ворота спартаковцев, Моисеев - пятый. Обе шайбы во многом повлияли на дальнейший ход борьбы. ЦСКА победил и завоевал европейский Кубок.

Архитрудная ситуация много раз играла для ЦСКА роль пружины, которая действует тем сильнее, чем больше ее сдавливают. И палочкой-выручалочкой в кризисных ситуациях становился Евгений Мишаков. Ему и в сборной СССР удавалось воодушевлять игроков, поднять их настроение, что приводило к перелому в игре. Кроме нескольких матчей. Я имею в виду встречи в Москве со звездами НХЛ осенью 1972 года. Мишаков и тогда оказался готовым к самой ожесточенной борьбе, не побоялся "психических атак" канадцев, но его стойкость, к сожалению, не передалась партнерам. Пожалуй, в первый и последний раз в жизни Евгения Дмитриевича.

Мало кто знает, что когда Константина Локтева, оставлявшего лед, спросили, кого он видит на своем месте, то он назвал Мишакова. К тому шло дело, но в начале 1967 года случилось непредвиденное - Мишаков фигурировал в опубликованном на страницах "Правды" фельетоне. Его автор представил Мишакова хулиганом, который якобы бушевал на стоянке такси. Опровергать напечатанное партийной газетой тогда не полагалось. После подобной публикации требовалось в короткий срок давать ответ с сообщением о принятых мерах. Вот и факты в отношении Мишакова подтвердились, сообщалось в ответе "Правде", приняли меры. Сняли с него звание мастера спорта, вывели из сборной СССР, готовившейся к чемпионату мира-67 в Вене. Через несколько месяцев Мишакова помиловали - разрешили выступать на Олимпийских играх в Гренобле, где он стал чемпионом. Но речь о том, чтобы поставить Мишакова на место Локтева, больше не шла.

РАБОЧАЯ ЗАКАЛКА

Москвичом Женя стал в семь лет, отец работал проходчиком. Жили они в одном из многочисленных бараков для метростроевцев неподалеку от территории, где позднее вырос лужниковский комплекс. С малых лет будущий олимпийский чемпион гонял со сверстниками во дворах тряпичный мяч или консервную банку. У него это здорово получалось, что особенно нравилось Жениному старшему брату с приятелем. Молодые люди отвели способного пацана на расположенный неподалеку стадион "Химик", до наших дней не сохранившийся. Женя, самый маленький среди принятых в секцию, стал играть за команду, где партнеры были на год-два старше.

Потом бараки в связи со строительством стадиона снесли и Мишаковы переехали в район 1-й и 2-й Хорошевских улиц. Окончил Женя семилетку, затем ремесленное училище № 29, стал автослесарем четвертого разряда. Как и все в училище, занимался спортом в обществе "Трудовые резервы", познакомившись с Борисом Михайловым, который на три года моложе.

Женя позднее потащил за собой в "Локомотив" Михайлова, куда он сам попал по совету жившего по соседству Юрия Волкова, уже известного к тому времени хоккеиста, со временем ставшего двукратным чемпионом мира. В "Локомотиве" Мишаков пробыл недолго - пришла повестка из военкомата. Началась служба в армии, продолжавшаяся 20 лет (погоны снял капитаном). Новобранца отправили в команду Калинина, представлявшую Московский военный округ. Играл он отменно, пока в столкновении со Станиславом Крупиным из горьковского "Торпедо" не получил серьезную травму. И когда Мишаков уже собирался вернуться на лед, за ним прибыли гонцы из ЦСКА. Оказывается, о голах Мишакова, особенно на чемпионате Вооруженных сил, был хорошо наслышан Тарасов, который и приказал перевести к нему приметного нападающего. "Он для меня всю жизнь был как отец родной", - замечает ныне сегодняшний юбиляр. Так Евгений Мишаков стал хоккеистом ЦСКА, за который он "отпахал" 12 сезонов.

НАШ ПЕРВЫЙ ТАФГАЙ

Первым тафгаем в отечественном хоккее принято считать защитника Александра Рагулина, которого канадцы за внушительные габариты прозвали Большой Раг. Однако Суперсерия-72 против сборной Канады, собранной из лучших игроков НХЛ, показала, "кто есть ху".

После разгрома в Монреале 3:7 один из тренеров "Кленовых листьев" Джон Фергюссон дал спецзадание ставшему впоследствии знаменитым Бобби Кларку: "Убрать Харламова". И тот нещадно бил Валерия.

- Эх, мне бы дать ему отпор, - вспоминал Мишаков. - Но я так редко выходил на площадку, в основном в меньшинстве. А то бы этому Кларку не поздоровилось.

В шестом матче серии Кларк нанес Харламову травму ноги, и в следующей игре наш лучший нападающий не смог выйти на лед. В ней-то и случился знаменитый эпизод с участием Мишакова. За полгода до смерти Евгений Дмитриевич рассказал о нем в деталях:

- Я проезжал по бортику за воротами канадцев, которые защищал Тони Эспозито. И вдруг их нападающий Род Жильбер со всей силы ударил меня клюшкой в бок. Я тут же сбросил перчатки и пошел на него в рукопашную. Канадец вызов не принял и стал загораживаться клюшкой. Тут подскочил еще один канадец, Гари Бергман, лысый такой, схватил меня за шею. Потом кто-то подставил мне подножку, и я стал падать на лед, успев схватить Жильбера за волосы. Так мы вместе и упали. Подраться нам не дали. За него вступились партнеры, находившиеся не только на льду. Со скамейки запасных ему на подмогу прилетели еще несколько канадцев. Образовалась куча-мала из восьми человек, семеро из которых были мои соперники.

А что же наши? Они все это время стояли в сторонке и смотрели, как я в одиночку бьюсь в толпе канадцев. Потом, уже после Суперсерии, Тарасов, не стесняясь в выражениях, пристыдил армейцев-сборников: "Что же вы, трусы, смотрели, как Дмитрича бьют. Почему не вступились?" Когда нас с Жильбером удалили, я со скамейки штрафников показывал ему жестами - сейчас отсидим, а потом давай схлестнемся один на один. Он опять отказался.

Когда в Канаде отмечали 15-ю годовщину Суперсерии, я его спросил: "Почему ты тогда не стал со мной драться?" - "Да ты бы меня убил", - признался Жильбер.

- Мне часто приходилось выполнять в команде роль устрашителя соперников, - продолжал Мишаков. - Иногда Тарасов даже просил усмирить кое-кого из них, особенно распоясавшегося. На площадке да и в жизни я никого не боялся. Такой уж у меня характер. Многие соперники опасались 105-килограммового Сашку Рагулина, мой же вес тогда едва приближался к 90 килограммам. Но сам Рагулин боялся меня. Бывали моменты, когда приходилось его "воспитывать" - рука-то у меня была тяжелая. Хотя в жизни мы с ним были лучшими друзьями.

Помню, молодой строптивый Борис Александров, едва появившись в ЦСКА из Усть-Каменогорска, отказался собирать после тренировок шайбы и таскать в поездках тяжелый станок для точки коньков. Мне пришлось кулаком сделать ему внушение. Как раз в это время в раздевалку вошел Тарасов и все увидел.

Подзывает меня к себе, спрашивает:

- За что ты его ударил?

- За дело, - отвечаю.

- За дело - можно, - процедил Анатолий Владимирович и ушел.

После этого мы с Борькой сдружились, и он при встрече всякий раз вспоминал тот воспитательный момент.

УЛЫБКА ЦЕНОЙ В КВАРТИРУ

О Мишакове говорили: если он на поле и перед ним стена - убирай ее, снесет. На льду он не жалел ни себя, ни соперников. Бывало, те жестоко его били, порой исподтишка.

- Однажды в повторном финальном матче Кубка европейских чемпионов со "Спартаком" мне здорово досталось от Женьки Зимина, - вспоминал Мишаков. - После двух периодов мы проигрывали 3:5, а в итоге победили 8:5. На последней минуте матча, чтобы убить время, я положил шайбу на крюк клюшки, словно на сковородку, и стал возить ее по площадке, издеваясь над поверженным соперником. Зимин не выдержал, догнал меня и клюшкой рассек мне бровь. Правда, после сирены зашел к нам в раздевалку и извинился.

Я не в обиде - шрамы украшают мужчину. Сколько мне их накладывали, уже и не вспомню. Я ломал ребра, ключицу, бедро. Повредил левую руку, она до сих плохо работает. Выбиты все передние зубы. Так что моя улыбка стоит однокомнатной квартиры. Удалены все четыре мениска. А нос мне ломали восемь раз. В общем, травм и повреждений не меньше, чем у хваленых канадских профессионалов.

Кстати, в 1967 году Мишакова, по его собственному признанию, приглашали в "Чикаго". Говорили: "Будешь наших звезд Бобби Халла и Стэна Микиту защищать". Он, понятное дело, отказался.

ЛУЧШАЯ "ВОЛГА" В МОСКВЕ

После окончания карьеры многие, даже великие мастера оказываются на обочине жизни. К Мишакову это не относится. Он всегда был востребован. Работал в Свердловске со СКА, где дал путевку в спортивную жизнь ставшему известным врачу Евгению Вещеву, работавшему впоследствии с футболистами и хоккеистами ЦСКА. Во второй половине 70-х возглавлял СКА МВО, дочерний клуб ЦСКА. Но после ссоры с Виктором Тихоновым пришлось уйти. По этой же причине Мишаков отказался возглавить армейскую хоккейную школу.

В смутное для страны время, в начале 90-х, по приглашению друга уехал в США тренировать мальчишек. Но через полгода вернулся. Затем были Мурманск, Новосибирск, а последний год - ХК МВД, где Евгений Дмитриевич работал консультантом.

Вспоминает Евгений Вещев, заместитель директора Всероссийского центра медицинских катастроф:

- Это был настоящий русский мужик, от сохи, крестьянин. Ребята в Свердловске - а оттуда вышло немало известных впоследствии игроков - к примеру, Сергей Шепелев, Виктор Кутергин - в нем души не чаяли. Звали его Берлогой за медвежью походку.

Мастер на все руки, он свою "Волгу" ГАЗ-21, купленную после победы на Олимпиаде-68, довел до совершенства. Она была настолько вылизана, что вызывала неописуемый восторг у пассажиров. Наверное, тогда это была лучшая "Волга" в Москве. Если кому-то надо было наточить коньки, заштопать экипировку, шли к Мишакову. А как он точил ножи!

Похоронили Евгения Дмитриевича на Троекуровском кладбище Москвы. Хотел он лежать на Ваганьково вместе со своим другом Рагулиным, а оказался рядом с партнером по тарасовской системе Юрием Моисеевым.

Использованы материалы газеты "Советский спорт"